На сцене. Главы 20 и 21 (Окончание)

Сегодня знаменательный вечер. Потому что, наконец, закончила "Сцену".
Потому такой натюрморт) Надо хоть как-то отметить.



Это был в некотором роде крюк в сторону от общего направления, на который, боюсь, ушло несколько лет. Имею в виду всю эпопею - "Трещина в линзе", "Университет", "На сцене". Не скажу, что она мне сильно нравилась, но тут были некоторые моменты... Короче, сейчас рада, что я все это так или иначе осилила и ничего не бросила - ни эти книги, ни Дневник)
Ну, и это, конечно, в своем роде конец определенной эпохи, довольно тяжелой...

И предвкушаю, как в выходные вернусь к "Злостной клевете на инспектора Лестрейда", к совсем другому, немного ребячливому Холмсу, ребячливому, но остроумному и энергичному, к замечательному, очень реальному и настоящему Майкрофту, практичному Лестрейду... Но все это будет чуть позже.

Глава 20
Возвращение в Англию

Была объявлена заключительная неделя выступлений Корицианской труппы и были куплены билеты на поезд. На этот раз план состоял в том, чтобы пересечь континент на поезде до Балтимора, другого порта на Восточном побережье, и сесть там на корабль. Однако из-за задержек в пути на запад Сазаноф понял, что не стоит бронировать место слишком рано и рисковать опоздать на корабль. Вместо этого он обменялся телеграммами с судовым агентом в Балтиморе и договорился , что тот приобретет билеты для их возвращения в Англию, когда Сазаноф, послав телеграмму, скажет ему сделать это. Деньги были перечислены ему заранее, чтобы покрыть эти расходы.
Их ящики с костюмами и имуществом были упакованы, и они попрощались со всеми перед тем, как сесть на поезд, идущий на восток. Пока они выбирали свои места, Сазаноф снова крепко сжимал в руках саквояж. Для него лежащие там американские банкноты представляли собой не только средство оплаты их путевых расходов по возвращению в Англию, но и деньги для спасения Корицианской труппы. Это был капитал, который он собрал благодаря надлежащему управлению их выступлениями без усилий барона фон Мариенбурга. На самом деле, в телеграмме, которую он отправил, сообщая о своем скором возвращении, он не дал своему партнеру в Англии никаких указаний на то, сколько денег он привезет с собой. Их было достаточно для того, чтобы профинансировать их торжественное возвращение в Англию и выплатить дивиденды их терпеливым компаньонам.

читать дальше
Члены театральной труппы почитали себя искушенными и опытными путешественниками, пока при ясном свете дня не вскарабкались на Сьерру Неваду. Теперь они увидели горные пики и ущелья, которые не разглядели в темноте во время их дороги на запад. Они пришли в ужас от глубины ущелья американской реки и той беззаботности, с которой поезд огибает мыс Горн, держась как можно ближе к скалам.
Во время пути через каньоны Юты погода оставалась ясной, но когда они достигли Зеленой реки, пошел снег. Снежинки кружились в воздухе вокруг мчавшегося вперед поезда. Когда они добрались до Ларами, на земле лежало три дюйма снега, но в Шайенне его не было. Приближаясь к этому городу, они увидели долину, где весной их задержало стадо бизонов. Дорожки окружала высокая выжженная солнцем трава. Не было никаких признаков того, что животные прошли мимо. На этот раз они не остановились в Шайенне. Когда поезд снова добрался до прерии, они столкнулись с новым явлением. За пределами Пайн Блаффс это началось с дребезжания по крыше железнодорожного вагона, которое усилилось, когда наступили сумерки. Казалось, что их вагон забрасывают камнями, но в окно они увидели град размером с зеленый горошек, но белый, как снег, который подпрыгивал и скапливался вдоль путей. Когда он стих, они вздрогнули от треска и вспышки молнии, после которых загрохотал гром. Последовал сильный дождь. Гроза продолжалась далеко за полночь. Шум дождя и раскаты грома не давали никому уснуть в течение нескольких часов. И все же поезд мчался сквозь ночь.
К утру облака рассеялись. Легкий ветерок дул с востока, когда восходящее солнце поднялось над золотистыми волнами высокой травы. Они остановились позавтракать в Элм-Крик. К полудню на восточном горизонте начали собираться темные тучи. К тому времени, когда они остановились перекусить, они были уже высоко в небе. Когда поезд, стуча колесами, понесся дальше на восток, дымка еще более усилилась, и в воздухе пахнуло чем-то непонятным.
Шерлок Холмс не был уверен, кто первым произнес это слово, но вскоре его повторяли уже все, и когда темные клубы достигли поезда, они увидели пламя, распространявшееся вдоль восточного горизонта, и почувствовали сладковатый запах горящей травы. Проводник старался успокоить пассажиров. Такие пожары были обычным делом в прерии в это время года , говорил он.
Он их не убедил. По мере того как дым вокруг них становился все гуще, их сомнения возрастали. Поезд по-прежнему мчался навстречу этому аду. Он даже увеличил скорость. Внезапно огонь окружил их со всех сторон, земля стала черно-красной, а языки пламени шипели и трещали со всех сторон. Они чувствовали жар, и задыхались от дыма. И все же, прежде чем их охватила паника, они проехали через обугленную прерию, над которой время от времени поднимались струйки дыма. Кто-то начал аплодировать, и к их облегчению все в вагоне присоединились к этим аплодисментам. Уже стемнело, когда они добрались до Омахи и, пошатываясь, добрались до отеля. На следующий день они должны были сесть на другой поезд до Чикаго, а оттуда в Балтимор. А пока все, чего они хотели, - это поспать в настоящей постели. И все же их сны преследовали языки пламени, поднимающиеся из горных ущелий.
Утром они вместе поели в отеле. Никто не упоминал о молодом человеке, которого они встретили, когда выезжали из Омахи в путешествие на запад, но который так и не добрался до Вайоминга. Когда они прибыли в Чикаго и у них на руках были билеты на поезд до Балтимора, Сазаноф заранее телеграфировал агенту, чтобы тот заказал им билеты где-то на 24 октября или позже. Это должно дать им достаточно времени, чтобы перенести свой багаж с железнодорожной станции на корабль. Прибыв в Балтимор, они узнали, что на кораблях, идущих на восток, часто бывает меньше пассажиров, чем на запад, и так было в этом рейсе "Девоншира", отправляющегося 24 октября. Агент забронировал им места по два человека в каюте, и капитан корабля был рад таким пассажирам.
Энтони Девитт и Уильям Эскотт разместились в одной каюте. В этой поездке от усталых актеров никто не требовал никаких выступлений. Большинство членов Корицианской труппы проводили время на палубе, а вечера в салонах или в своих каютах. У Энтони Девитта был не один шанс услышать игру на скрипке своего коллеги. Он научился бесшумно входить и тихо сидеть и слушать. Если ничто ему не мешало, Эскотт продолжал играть. Предвкушая шумную компанию братьев и сестер дома, в Лондоне, Девитт счел за удовольствие откинуться на спинку своей койки и слушать музыку.
Ярко светило солнце и море было спокойным, когда они на хорошем ходу прошли от Феллспойнта через Балтиморскую внутреннюю гавань к Чесапикскому заливу и, таким образом, в Атлантический океан. На третий день небо заволокло облаками, и поднялся ветер. Волны неистово швыряли корабль из стороны в сторону. Затем сильный порыв ветра и проливной дождь погнали всех, кроме моряков, вниз.
Когда члены театральной труппы уходили с палубы, они были поражены криком матросов о человеке за бортом. Они посмотрели друг на друга, чтобы определить, все ли они на месте, и вскоре поняли, что нет их директора. Команда корабля заставила их спуститься вниз. Здесь распоряжались они. Актеры собрались в салоне второго класса и стали ждать. Вскоре к ним присоединился и потрясенный и промокший насквозь Майкл Сазаноф, которого моряки вытащили из моря. Переодевшись и с чашкой горячего кофе в руке, он рассказал им о своем злоключении.
- Я действительно не знаю, как это произошло. Вы знаете, как совершенно внезапно начался дождь, и на палубе была плохая видимость. Только что я пробирался вперед, а в следующее мгновение был уже в воде. Ветер был таким яростным, что мне показалось, будто меня толкнула человеческая рука. Никогда в жизни мне не было так страшно. Волны продолжали накатывать на меня. Я был уверен, что корабль отправится дальше без меня. Каким-то чудом они заметили меня и вытащили наверх.
Ветер дул со всех сторон, и море бушевало над палубой. Буря ревела, как чудовище, готовое их поглотить. Корабль бросало так сильно, что участились случаи морской болезни, и было опасно перемещаться даже по нижним палубам. Когда на второй день шторма после ужина они вышли из столовой, Эскотт и Девитт обнаружили Себастьяна Девиня лежащим без сознания у подножья лестницы с кровавой раной на голове. Они отнесли его в лазарет. Корабельный врач заявил, что, несмотря на ужасную шишку и разбитую голову, с ним все будет в порядке. Сам Девинь ничего не помнил. Вероятнее всего, он упал при очередном броске корабля. Но Холмс был настроен скептически. Он что-то не помнил, чтоб в это время море было особо бурным. Он начал расспрашивать актеров, где они были, когда Девинь упал.
- Думаете, кто-то его толкнул? – спросил Пайк.
- Не знаю. Ведь вы же с ним в одной каюте, верно?
- Да, но Дьюар, Рис, Фостер и я ушли в салон играть в вист. Так что вы можете исключить всех нас.
- Это значительно сужает поле розыска подозреваемых.
- Думаете, это был кто-то из труппы?
- Я не знаю, почему у кого-то, не входящего в состав труппы, могли быть какие-либо причины причинять ему вред.
- Если только у него не было тайной связи с чужой женой.
- Вам известно что-то подобное?
-Нет. Это было просто предположение.
- Уже поздно. Большинство пассажиров разошлись по каютам на ночь. Я продолжу свои расспросы утром.
В ту ночь ветер стих, и к утру от шторма осталось лишь воспоминание. В курительной, салоне и на палубе стало оживленно, и у людей снова появился аппетит. Шерлок Холмс продолжал допрашивать всех, кого встречал на борту, в течение всего дня. Поскольку пассажиры теперь были рассеяны по всему кораблю, ему пока не удалось расспросить всех остальных членов труппы, хотя он смог поговорить с несколькими членами экипажа и другими пассажирами.
После ужина Холмс удалился в свою каюту, думая, что, возможно, гоняется за чем-то недостижимым. Некоторое время он играл на своей скрипке, а потом почувствовал сонливость и отложил ее в сторону. Он закрыл глаза и заснул. Он понятия не имел, как долго проспал, но, открыв глаза, увидел перед собой Уолтера Бланшарда, плотника и рабочего сцены Корицианского театра, который пристально смотрел на него. Бланшард всем телом навалился на него, схватив за горло, и Холмс стал задыхаться, чувствуя, как кровь приливает к голове. Он знал, что у него оставалось несколько секунд до того, как он потеряет сознание, и что это будет сон, после которого он не проснется. У плотника были сильные руки, и Холмс не мог вырваться из его хватки. Койка была прикреплена к стене, а по другую ее сторону стоял Бланшард. Некуда было откатиться и отбросить от себя этого человека. Холмс стал шарить руками, пытаясь нащупать какое-то оружие, и тут его рука опустилась на гриф его скрипки. Какую-то долю секунду он колебался, пока не почувствовал, как перед глазами у него замелькали белые пятнышки. Тогда он схватил скрипку и что есть силы ударил ею негодяя по голове. Этого удара было достаточно, чтобы напугать нападавшего и ослабить хватку на время, достаточное для того, чтобы Шерлок Холмс успел сделать один-единственный вдох. Второй и третий удары он нанес Бланшарду в лицо.
Даже когда Холмс физически боролся за свою жизнь, другая часть его мозга составляла перечень повреждений скрипки, основываясь на издаваемых ею звуках. Инструмент издал низкий протестующий звук, закончившийся тошнотворным треском, когда с первым ударом его задняя часть ударилась о голову нападавшего. Со вторым ударом зазвучал хор расщепляющихся звуков, сопровождаемых ‘треском’, когда натянутые струны получили свободу. После третьего удара гриф сломался, и струны, словно металлические завитки, хлестнули нападавшего по лицу. Повинуясь инстинкту, руки Бланшарда метнулись к лицу, отпуская горло Холмса. Делая быстрые болезненные вдохи, Шерлок Холмс ткнул того в лицо сломанным грифом инструмента и вскочил, когда Бланшард попятился. Вскоре они вдвоем повалились на палубу и боролись на полу, атакуя друг друга осколками скрипки.
Затем за дверью каюты послышались шаги, вошел Энтони Девитт и оттащил Бланшарда в сторону. Он тут же вырвался из рук Девитта и выскочил за дверь. Девитт побежал за ним. Холмс медленно вдохнул, когда пассажиры, привлеченные дракой, собрались у входа в салон. Несколько актеров Корицианскойтруппы вошли в каюту, где Холмс сидел среди обломков того, что когда-то было его скрипкой.
- С вами все в порядке? – спросил Майкл Сазаноф.
Эскотт только кивнул, говорить было больно.
- Лжец. Он едва не сделал фарш из вашего горла. Ложитесь на койку. Позовите сюда корабельного врача.
В каюту, задыхаясь, вернулся Энтони Девитт.
- Бежал, - выдохнул он.
- Бежал куда? – спросил Лэнгдейл Пайк.
- Через борт.
- Он прыгнул за борт?
- Нет, - сказал Девитт, наконец, отдышавшись. – Он побежал на верхнюю палубу. Я следовал за ним, но он бежал, как сумасшедший. Он нырнул в темноту и перевалился через перила. Я огляделся, но не увидел никаких его признаков. Команда ведет поиски.
- Почему он напал на вас? - спросил Сазаноф.
Шерлок Холмс покачал головой.
Почему Бланшард напал на него? Потому ли, что он расследовал падение Девиня? Был ли он тому причиной? Если да, то почему? Слова Девитта засели у него в голове: “сумасшедший”. Было ли это просто совпадением, что двое человек, которые пытались убить его за последние два года, были названы сумасшедшими?
В любом случае, сейчас он не мог продолжать свой допрос. Сазаноф был прав. Несмотря на заботы корабельного врача, Шерлок Холмс несколько дней не мог говорить. В остальном результатами битвы стали царапины на его лице и руках и синяки на шее, которые зажили за несколько дней и не оставили после себя никаких следов. Но гибель скрипки разбередила старые раны, спрятанные где-то глубоко внутри.
Следующей ночью Холмс стоял, прислонившись к перилам, и смотрел на светящиеся в темноте волны. Где-то за горизонтом была Англия. В руках он держал футляр с остатками скрипки. Его мать настояла на том, чтобы он научился играть, пока они жили во Франции. Эта скрипка была куплена там. Как давно это было? Девять лет назад? У него были превосходные учителя. Его мать уговаривала его часто тренироваться после того, как они вернулись в Англию, и часто просила его поиграть на семейных праздниках. Она всячески поощряла его желание взять инструмент с собой в Кембридж. Она не узнала, что через три года после их возвращения в Англию, он будет играть на этой скрипке на ее похоронах, а через три года после этого скрипка спасет ему жизнь.
Он вспомнил об инциденте, произошедшем по дороге на кладбище. Из-за дождя отец велел ему вернуться. Он был прав, но в результате этого ее смерть казалась ему менее реальной. После этого он никогда больше не был на том кладбище, не видел ее могильный камень. Тогда он сказал, что у него нет никаких чувств в отношении ее кончины, и это была правда. И все же даже вакуум, на который раньше он едва обращал внимание, - это уже перемена. Он поднял футляр и, перегнувшись через перила, бросил его за борт, похоронив в море его содержимое.
Три дня он не выходил из своей каюты. Он послал записки, извиняясь за свое отсутствие, в связи с вынужденным молчанием из-за больного горла, но за этим стояло нечто большее. После того, как к нему вернулся дар речи, первый помощник пришел в каюту, чтобы взять у него показания по поводу инцидента. Бланшарда так и не нашли, и среди его вещей не обнаружили ничего интересного. Никто не знал, почему Бланшард напал на него и, возможно, на Девиня. Возможно, они никогда этого не узнают. Однако им пришлось написать рапорт.
- Вы путешествуете под именем Уильяма Эскотта. Это ваше настоящее имя?
- Меня зовут Шерлок Холмс, и я частный детектив-консультант.
Он еще в нескольких словах объяснил, что произошло, и подписал показания, записанные первым помощником, но его собственные слова звенели у него в ушах. Шерлок Холмс, детектив-консультант....
Он знал, что должен сделать. За последние два года он узнал много полезного, но теперь пришло время двигаться дальше.
Он подошел к Сазанофу.
- Я хотел бы поговорить с вами наедине, если позволите, - сказал Холмс.
- Что ж, идемте, мистер Эскотт.
- Я собираюсь уйти из труппы, когда мы приедем в Англию, - сказал он, как только они остались одни.
- Я надеюсь, что это нападение…
- Дело не в этом.
- Вы получили другое предложение? - спросил Сазаноф.
- Нет, сэр. Я вообще ухожу из театра. Меня зовут другие миры, - сказал Шерлок Холмс.
- Трудно спорить, когда вы так ставите вопрос - произнес Сазаноф.
- Вы можете сказать труппе, когда пожелаете, но я бы предпочел, чтобы это было после того, как я уйду. Я не хочу делать из этого большое шоу.
-Я буду уважать ваши пожелания, мистер Эскотт. Не могу отрицать, что вы заработали мне кругленькую сумму, и мне бы хотелось большего. Но я чувствую вашу решимость и думаю, что сердцем вы были бы не здесь, даже если бы я отговорил вас уходить. Человек должен вложить все сердце и душу во все, чем бы он хотел заниматься.
- Благодарю вас, - сказал Шерлок Холмс и пожал ему руку.

Глава 21

Поминки по Уильяму Эскотту

Сцена потеряла в его лице прекрасного актера, а наука - тонкого мыслителя,когда он стал специалистом по раскрытию преступлений.
Доктор Уотсон, “Скандал в Богемии”

В ту ночь, когда они добрались до Лондона, Уильям Эскотт умер. Шерлок Холмс и хотел, чтобы Эскотт умер той ночью, но это произошло не так, как он ожидал.
Судно вошло в устье Темзы поздно ночью. Оно прибыл в лондонские доки ранним утром, еще до того, как забрезжил рассвет. Остальные пассажиры спали, но Холмс уже несколько часов расхаживал по палубе, ему не терпелось поскорее убраться восвояси. Хотя трап не устанавливали в течение нескольких часов, Холмс был готов закинуть свой саквояж за спину и спуститься на причал по веревочной лестнице. Он оставил распоряжения, чтобы его багаж отправили на Монтегю-стрит.
Он пересек дремлющий город и с помощью ключа вошел в комнаты. Он прокрался в темноте через гостиную в свою комнату, бросился на кровать и заснул. Много часов спустя кто-то тряс его, чтобы разбудить. Он повернулся и, моргая, посмотрел на своего брата Майкрофта.
- Доброе утро, Майкрофт, - сказал он, снова закрывая глаза.
- Сейчас вечер, - возразил Майкрофт.- Я заметил твое присутствие сегодня утром, но решил тебя тогда не будить.
Шерлок Холмс снова открыл глаза.
- А почему разбудил сейчас?
- Я подумал, что , возможно, ты захочешь прочитать это, - сказал Майкрофт, протягивая газету.
В поведении брата было нечто такое, что заставило Шерлока сесть и взять газету. Она была сложена на второй странице и небольшая заметка была обведена карандашом. Заголовок гласил: «Утонул актер». Нахмурившись, Шерлок прочитал: «Полиция сообщила, что этим утром близ лондонских доков из воды было извлечено тело. Видимо, оно находилось там уже несколько часов, поэтому опознать его довольно трудно. Однако, в полиции считают, что это может быть тело молодого актера Уильяма Эскотта. Сообщали, что еще на рассвете он покинул стоящий в доках корабль, и с тех пор о нем ничего не было слышно. Тело найденного молодого человека походит на него по описанию. Полиция не сообщала о каких-то признаках того, что здесь есть какой-то обман. «Когда мы возвращались в Лондон, он говорил о конце своей карьеры,- сказал директор труппы, которая только что вернулась из турне по Штатам, - но я и понятия не имел, что у него было на уме.» Полиция продолжает расследование.
- Похоже, у тебя настоящий талант эффектно уходить со сцены, - сказал Майкрофт.
- И, кажется, даже тогда, когда у меня нет такого намерения, - произнес Шерлок. – Мне ничего об этом не известно. И я понятия не имею, утонул ли этот бедняга неподалеку от того места, где я проходил и произошло ли это вскоре после этого. Который теперь час?
- Половина седьмого, - сказал Майкрофт.
- Спасибо, что сообщил мне эту новость. Если я напишу записку, не сможешь ли ты отослать ее, пока я буду приводить все в порядок? Мне нужно со всем разобраться.
- Конечно.
Холмс написал записку, адресованную лорду Сесилу в его клуб.

«Слышал об Эскотте. Должен поговорить с вами. Встретимся в половине восьмого в баре «Критерион». Приведите Сазанофа. Но больше никого.»


Он не стал ее подписывать, уверенный, что жадное любопытство молодого лорда убедит его и предоставил ему самому разыскивать директора. Вручив записку брату, который отослал ее со слугой, Шерлок Холмс сбрил бороду и стал обрезать волосы.

- Итак, в любом случае Эскотт умер, - заключил Майкрофт.
- Да, таково было мое намерение, но не думал, что это произойдет таким образом. Но я не собираюсь оживлять его, чтоб убить снова. Однако, полагаю, я обязан сказать Сазанофу, что это был не я. Ну, вот. Думаю, что пока сойдет. Позже я зайду к парикмахеру.
- Ты прекрасно выглядишь, - сказал Майкрофт.
- Спасибо. Это было настоящее приключение.
- На что, похоже, указывали и твои письма.
- Теперь у меня уже достаточно средств, чтобы выплатить весь долг колледжу и сделать первые шаги в моей настоящей карьере.
- Шерлок, возможно, ты захочешь прочесть это, - сказал Майкрофт, вручая ему письмо.
Оно было написано на бланке Сидни Сассекс Колледжа и было подписано Главой колледжа.

«Дорогой мистер Холмс,
Я пишу, чтобы подтвердить получение окончательного платежа, причитающегося по вашему долгу колледжу. Желаю Вам успехов в ваших начинаниях.»

Письмо было датировано предыдущим январем.
- Ты выплатил мой долг колледжу, - произнес Шерлок Холмс.
- Да. Я знал, что ты справился бы с этим и сам, но я беспокоился, что если бы это затянулось надолго, то они могли на этот счет связаться с отцом. Поэтому я выплатил его, и деньги , которые ты посылал мне , пошли в оплату этого долга. Для меня это не представляло никаких трудностей. У меня хорошее жалованье, а потребности весьма умеренные.
Шерлок покачал головой.
- Благодарю тебя. Оставшуюся сумму я выплачу тебе завтра, когда распакую свой багаж, - сказал он. – А сейчас мне нужно присутствовать на собственных поминках.
Подходя к «Критериону» , Шерлок Холмс надвинул цилиндр на лоб так низко, как только мог. Когда он вошел, то у стойки бара заметил Сазанофа и лорда Сесила. Он украдкой прошел в отдельный кабинет, заказал пинту пива и попросил официантку отнести им записку. Пока они приближались к нему, Холмс разглядывал свою пивную кружку.
Они сели.
- Так, о чем же вам нужно поговорить… - начал Сазаноф.
Холмс поднял на него взгляд.
- Будь я проклят, - закончил Сазаноф, садясь и не сводя глаз с лица Холмса.
Лорд Сесил и бровью не повел. Он протянул руку.
- Шерлок, рад снова видеть вас! – воскликнул он.– Давненько не виделись, а?
- Да, действительно, - ответил Холмс, с огоньком в глазах.
- Вы уже встречались прежде с Сазанофым? – спросил Лэнгдейл.
- Да, но не думаю, что мы были должным образом представлены друг другу, - сказал Холмс.
- Что ж, я могу это исправить. Это Майкл Сазаноф, директор Корицианской труппы. Сазаноф, это мой старый приятель по колледжу, Шерлок Холмс.
- Приятно познакомиться, - сказал Сазаноф, порядком шокированный. – Значит, это были не вы? – спросил он шепотом.
- Нет. Я даже не слышал об этом до этого вечера. Я спал весь день. Мой брат разбудил меня, чтоб показать мне газету. Я подумал, что должен со всем разобраться.
- Мы очень рады, что это были не вы. Но кто же тогда это был? – спросил Сазаноф.
- Понятия не имею. Уходя из доков, я не видел никого в этом роде.
- Что если беднягу ищет семья? – учитывая, что труп не опознан – все лицо раздулось, и было изрядно покусано рыбами… - содрогнулся Сазаноф.
- Я думал об этом. У меня есть такая идея. Вы можете пойти в полицию и сказать им, что вспомнили кое-что, что может помочь опознанию. У меня есть большой шрам на лодыжке от собачьего укуса еще в колледже. Видите? – сказал Холмс, демонстрируя шрам.
- Я помню это, - заметил Пайк.
- Или это может сделать Пайк. Скажите им, что вы просто вспомнили это и хотели бы взглянуть, чтоб убедиться. Когда они скажут «нет», то вы можете тогда сказать, что в таком случае, это не Эскотт.
- Я могу это сделать, - сказал Пайк.
- Только не поднимайте шум и крик по поводу того, что стало с Эскоттом. Его больше нет, и я бы предпочел, чтобы так все и осталось.
- Я очень ценю то, что вы все нам рассказали.
- Я подумал, что обязан перед вами сделать это и я знал, что Пайк узнает меня, если мы столкнемся где-нибудь на улице, да и вы тоже, ибо, когда мы впервые встретились, я выглядел именно так.
- Так теперь вы собираетесь посвятить себя профессии детектива? – спросил Пайк.
- Да.
- Ха! Ну, ну вот вам и решение, - с триумфом сказал Пайк. – Если кто-то проявит излишнее любопытство в отношении Эскотта, мы скажем им, что наняли частного детектива по имени Шерлок Холмс, который выследил его и обнаружил, что тот делает первые шаги в новой карьере вдали от света рампы.
Холмс засмеялся.
- Да будет так, - сказал он.
Они еще немного выпили и поговорили.
- Я должен идти, Пайк, но мы будем поддерживать связь. Вот моя визитная карточка, - сказал Холмс , вручая карточку обоим своим собеседникам. Сазаноф, я буду следить за вашей труппой и буду ее покровителем, когда смогу себе это позволить. Если вы узнаете, что кому-то нужно проконсультироваться у детектива, я буду рад принять клиента по рекомендации.
С этими словами Шерлок Холмс надел цилиндр и оставил их, а вместе с ними и свою карьеру театрального актера.
Мир был полон тайн, ожидавших, когда их раскроют.