Тэнкервилльский ужас

Рассказ Westron Wynde - по-прежнему буду называть ее так - опубликованный в 22 выпуске сборников Маркума.

***

- Боже правый- воскликнул я, когда однажды утром поздней осенью 1889 года мы засиделись за завтраком. - Холмс, в «Таймс» упоминается ваш брат. Что-то насчет благотворительного завещания?
- Да, Майкрофт действительно говорил о чем-то в этом роде. - Он лениво пробежал глазами статью, которую я ему передал. Читая дальше, он издал сухой смешок.-- Послушайте это: "Мистер Майкрофт Холмс, передавая пожертвование в Фонд для впавших в бедность писателей от имени клуба "Диоген" на Пэлл-Мэлл, сказал о том, как нужна щедрость в это трудное для многих время. “Это прискорбная истина нашего века - что бедные всегда с нами”, - сказал мистер Холмс. “Поэтому на нас возложена обязанность следовать библейскому примеру - быть великодушными по отношению к своим братьям, а также к беднякам и нуждающимся на нашей земле”. Боже мой, до чего же Майкрофт напыщенный малый!
- По-моему, это звучит очень великодушно.
- Мой дорогой Уотсон, - ровным голосом произнес Холмс, - вы когда-нибудь видели, чтобы члены “Диогена” преодолевали свою леность ради чего-то, кроме собственных интересов? Разве вы не видели в последнее время в прессе рассуждений о натуре человека, который мог бы поскупиться дать полпенни девочке, продающей спички, но при этом потратить пять гиней на бутылку кларета? Несколько соседних клубов уже подверглись критике за то, что было названо «беспрепятственным падением». Без сомнения, Майкрофт пронюхал, что «Диоген» будет следующим.Это не более чем попытка подлить масла в огонь.
- Тем не менее, сумма, о которой идет речь, весьма значительна.
- Они могут себе это позволить, - пренебрежительно сказал Холмс. - И, осмелюсь заметить, чтоб держать волков на расстоянии от их дверей,это тоже чего-то стоит.
- Вы это не одобряете, - заметил я.
Холмс со вздохом поставил чашку на блюдце.
- У меня есть основания считать возможность своего членства в таких институтах на уровне нуля. Как можно стремиться разгадать тайны мира, удалившись от него?
- Это очень ограниченный взгляд на этот вопрос, - возразил я. - Дело не только в этом.Ведь общение со своими ближними…
- Привлекает меня еще меньше, за исключением присутствующих. Простите меня, Уотсон, но вы говорите как завсегдатай клубов. Вы привыкли к заведенному там порядку. Но будь у вас хотя бы половина моего опыта общения с подобными местами, вы бы никогда больше не переступили их порог.
Я улыбнулся.
- Вы, конечно, преувеличиваете, Холмс.
- Вовсе нет. Некоторые из моих самых интересных случаев были связаны с теми, кто считался завсегдатаями клубов.
- Например?
- Майор Прендергаст.
читать дальше
Это имя мне что-то напомнило, и через минуту я вспомнил, где слышал его раньше.
- Из Тэнкервилльского клуба? Он порекомендовал вас этому бедняге Опеншо. Я припоминаю, вы говорили что-то об обвинении в шулерстве .
- Дело было не только в этом.
Холмс встал и набил трубку. Я понял, что он был в беспокойном настроении и,не имея под рукой никакого дела, соизволил просветить меня об ошибочности моего поведения и о недостатках клубов в целом. В окна барабанил дождь, и при отсутствии клиентов или каких-то иных визитеров, я не мог придумать лучшего способа скоротать однообразное утро кроме, как послушать об одном из ранних расследований Холмса. За годы нашего общения он не раз подразнивал меня мимолетными упоминаниями о каком-нибудь малоизвестном деле, о котором мне было ничего не известно, и о котором позже от него нельзя было добиться ни слова. Настолько редкими были моменты, когда он был в настроении поделиться воспоминаниями, что он теперь
полностью завладел моим безраздельным вниманием.
- Обвинение в мошенничестве было достаточно серьезным, чтобы оправдать страдания майора, но не это привело его к моей двери. Этот человек боялся за свою жизнь! - Струйка голубого дыма поднялась из его трубки к потолку, когда Холмс лукаво посмотрел на меня. - Не хотите ли послушать об этом деле? Я понимаю, что миссис Уотсон в отъезде, но не хотелось бы быть причиной вашего пренебрежительного отношения к своему домашнему очагу.
- С моим домом все будет в порядке, - сказал я, устраиваясь на диване и ожидая, когда он начнет. - И я сгораю от любопытства.
- Итак, - начал он, - вы выразили удивление, увидев в газете имя моего брата. Однако, если бы вы были подписчиком "Таймс" в марте 1877 года, вы бы увидели имя Майкрофта, как приложение к моему в качестве моего ближайшего родственника в уведомлении о моей внезапной смерти, наряду с какими-нибудь витиеватыми словамио том, что подающая надежды молодость оборвалась, или еще какой-нибудь подобной чепухой. Насколько я помню, это была строчка из "Доктора Фаустуса" Марлоу: «Обломана жестоко эта ветвь. Которая расти могла б так пышно. Сожжен побег лавровый Аполлона…». Помнится, Майкрофт тогда был особенно доволен своим выбором этих строк. Он все еще цитирует их мне, когда пребывает в одном из своих менее великодушных настроений.
- Но, мой дорогой Холмс, вы хотите сказать, что он верил в то, что вы были мертвы?
- Ну, якобы верил. И половина Лондона вместе с ним.
- А другая половина лондонцев?
- Они не читают "Таймс". И, смею заметить, их ни на йоту не волнует гибель никчемных молодых людей, которые любительски расследуют преступления и оказываются их жертвами. Тем не менее, моя добыча в это поверила, и это того стоило. - На его лице появилось выражение легкого триумфа. - Не говоря уже о том факте, что это было ближе к истине, чем того хотелось бы Майкрофту или мне.
- Вашей жизни грозила смертельная опасность?
- Совершенно верно, - задумчиво произнес он. - Если бы не удача, моя "ветвь"действительно была бы "обломана", как выразился Марлоу. Таково безрассудство юности.
Он уселся в свое обычное кресло у камина.
- Признайтесь, что вы заинтригованы, Уотсон.
- Я, безусловно, потрясен.
- “Приходится идти, когда дьявол гонит”, - мрачно сказал он. - И никогда на свете не было такого дьявола, как полковник Фрэнсис Афтон. - Он задумчиво затянулся. - Видите ли, Уотсон, ваше влияние пагубно. Я перенял у вас привычку начинать рассказ с конца и пренебрегать фактами по делу.
- Вы не будете возражать, если я буду делать заметки? - спросил я, потянувшись за своим блокнотом.
- Ни в коей мере. Может, кому-то это как-нибудь позже пригодится. «Пусть нас судят по нашим поступкам », как сказано у Овидия. Хотя, - добавил он, - если судить обо мне по моим
поступкам в данном случае, любой здравомыслящий человек порекомендовал бы менее опасное
занятие, чем работа детектива-консультанта. Вы готовы?
Я кивнул, занеся ручку над страницей.
-Превосходно!
Его взгляд стал мечтательным и отстраненным, когда он углубился в свои воспоминания.
- Это началось, как и многие из моих ранних дел, со случайной встречи с человеком, который должен был предоставить мне возможность проявить свои способности. Вы, наверное, помните, что в те дни я был не так хорошо известен. Поэтому, я был вынужден браться за все, что попадалось мне на пути. Не стану отрицать, это несколько охладило мой пыл. Представ перед миром, я ожидал, что мир обратится ко мне за помощью. Вместо этого я часто испытывал разочарование и был обременен долгами.
Следствием этого была необходимость прибегнуть к щедротам моего брата. До некоторой степени он это терпел. К его чести надо сказать, что он ни от чего меня не отговаривал, хоть и не поощрял. Исключением из этого правила был случай с майором Прендергастом.
Так уж случилось, что я пошел к брату на поклон, когда у меня ни оказалось ни угля для растопки, ни даже теплого пальто. Я ожидал, что последует еще одна лекция о разумности моего выбора профессии. Вместо этого я обнаружил, что Майкрофт пытается утешить джентльмена, который, казалось, был на грани нервного срыва. Только те, кто когда-либо был свидетелем жалких
усилий моего брата на этом поприще, поймут, когда я скажу, что он потерпел прискорбную неудачу .
Едва я оказался в комнатах Майкрофта, как этот малый закрыл лицо руками и начал рвать на себе волосы.
- Мужайтесь, сэр!–пожурил Майкрофт своего несчастного гостя. – Нельзя допускать нарушения стандартов, из-за того, что вам грозит разорение. Если вы будете продолжать в том же духе, другие жильцы будут жаловаться. - Холмс тихонько рассмеялся. –Как я уже сказал, Майкрофту несколько не достает сочувствия.
Познакомившись с его братом, я вполне мог в это поверить.
- Вы должны понимать, что это был не тот обычный прием, которого можно ожидать, когда кто-то
наносит визит Майкрофту, - продолжил Холмс. – Мое любопытство, естественно, было возбуждено - особенно когда его домовладелица напомнила о своем присутствии и настоятельно попросила не шуметь.
- Что, черт возьми, происходит? – спросил я, когда он выпроводил ее и закрыл дверь, отгораживаясь от любопытных глаз.
Майкрофт повелительно взглянул на меня свысока.
- Какое вам до этого дело, сэр? Хотя, судя по твоему виду, Шерлок, причина твоего
пребывания здесь очевидна. Назови мне сумму, и я вышлю тебе чек. А теперь ступай отсюда.
Я не собирался позволять мелким финансовым заботам остановить меня. Я стоял на своем.
- Кто это? - спросил я.
- Майор Прендергаст, - сказал он наконец, с неохотой. -Прендергаст, это мой младший брат Шерлок. Прендергаст ведет праздный образ жизни ради королевы и страны, и, следовательно, у него никогда не бывает денег. Это то, что объединяет вас двоих.
Мужчина лет сорока пяти с исхудавшим лицом и волосами песочного цвета, треволнения которого были вполне очевидны, майор достаточно взял себя в руки, чтобы заметить мое присутствие.
- Что касается меня, то это моя собственная вина, - сказал Прендергаст, поднимаясь на ноги.
- Простите меня, мне не следовало приходить. Я не знал, к кому еще обратиться.
- И в самом деле. Спокойной ночи, майор, - сказал Майкрофт, открывая перед ним дверь.
- И тебе, Шерлок. Для одного вечера волнений вполне достаточно.
Я пропустил это мимо ушей. Терпение никогда не было сильной стороной моего брата.
- Что это за проблема? – спросил я.
- Карточный долг, - сказал Прендергаст, - или вернее, его последствия. Если я покину этот дом, думаю, что не доберусь до конца улицы живым .Он убьет меня, мистер Холмс.
Никогда не следует упиваться страданиями других, но я должен признать, что это открывало передо мной некоторые возможности.
- Кто хочет вас убить? - продолжил я свои расспросы.
- Полковник Афтон! - Он подавил сдавленное рыдание. - Я вижу, вам не знакомо его имя. Это перед ним я в долгу, и боюсь, , что он потребует выплатить долг кровью!
Я обратился за объяснением к своему брату, потому что Прендергаст был почти без чувств от ужаса.
- Прендергаст - троюродный брат одного министра , - устало сказал Майкрофт. –Мы немного знакомы, поскольку являемся членами того же клуба, где образовался этот злополучный долг.
Это мне ни о чем не говорило. В те дни Майкрофт менял клубы так же регулярно, как и свой воротничок. Не сумев найти тот, который отвечал бы его требованиям, он в конце концов решил создать свой собственный. Таким образом по необходимости родился клуб«Диоген».
- Мой клуб - "Тэнкервиль», - сказал майор, когда я попросил его рассказать свою историю. - Я проиграл много денег в карты. Немалую сумму, мистер Холмс. Фактически, немногим меньше 5000 фунтов стерлингов.
Пытаясь успокоиться, он сделал глубокий вдох и начал поигрывать небольшим золотым кольцом с осколком алмаза, которое носил на безымянном пальце. Оно было довольно безвкусным,сильно изношенным и поцарапанным, как я заметил, и совершенно не сочеталось с покроем и стилем его одежды. Он, явно, хранил его из каких-то сентиментальных чувств, поскольку кольцо было слишком мало для него и предназначено для леди, но все же оно не было напоминанием о минувшей любви, которое можно было бы надежно хранить на цепочке для часов, а чем-то таким, что ему нужно было немедленно вручить. Исходя из этого и из того немногого, что он мне рассказал, я сделал вывод, что Прендергаст зарабатывал свои деньги за игорными столами, и это кольцо он считал своим талисманом "на удачу". Возможно, вы заметили, что даже обычный игрок подвержен множеству суеверий. Где сесть, в какую сторону повернуться, входя в заведение, предметы, которые, по его мнению, увеличивают его"удачу", – все это может иметь значение для приверженца азартной игры. Если вам интересно, я написал монографию на эту тему.
- Мне говорили, что белому вереску или кроличьей лапке приписывают те же самые свойства, - заметил я, - которые, как я полагаю, обладают почти такой же эффективностью.
- Значит, вы отрицаете, что у вас есть испытанный ритуал, когда дело доходит до ваших собственных ставок? - сказал Холмс, бросив взгляд в мою сторону. - Когда вы выбираете этот стул и тот же огрызок карандаша, с которым не хотите расставаться, я знаю, что вы делаете свой выбор для дневных забегов.
Я смущенно заерзал на стуле. Он был, как обычно, прав. Я и не подозревал, что это настолько очевидно.
- Что касается майора Прендергаста, - продолжал Холмс, - он с готовностью подтвердил те выводы, к которым я уже пришел.
- Мой доход зависит от карт и лошадей, - сказал он. - Бог свидетель, я мало в чем еще преуспел, кроме как в военном деле,но те дни давно прошли. Ранение в печень в колониях положило этому конец. Что ж, в последнее время мне немного не везло, и когда несколько парней из клуба пригласили меня сыграть с ними в вист, я ухватился за эту возможность. Однако вскоре я оказался без гроша в кармане. Никогда еще меня не постигала такая неудача. В конце концов, я подумал, что удача отворачивается от меня.Я ошибался.
Он покачал головой, уж не знаю - с сожалением, или с недоверием, хотя и то, и другое было применимо к ситуации Прендергаста.
- Я не знал, что делать, джентльмены, - продолжал он. - У меня не было такой суммы, чтобы заплатить им. Мне грозил крах и разорение, так же, как и моей репутации. И тогда, когда я был в полном отчаянии, Афтон предложил мне спасательный круг. Он был готов покрыть долг.
- Это было очень великодушно с его стороны, - сказал я. - А что он хотел взамен?
- Определенные гарантии. У меня есть незамужняя тетка преклонных лет, на которую я возлагал большие надежды. Афтон предложил мне аванс в счет любого будущего наследства, из которого он получил бы свою первоначальную сумму и плюс еще половину в качестве процентов.
- Крайне неразумно, - сказал Майкрофт. - А что, если бы леди изменила свое завещание?
- Афтон думал об этом, - сказал Прендергаст. - Он был готов пойти на этот риск в обмен на то, что я соглашусь застраховать свою жизнь.
Я взглянул на Майкрофта. Это звучало как сомнительное соглашение, если таковое вообще существовало.
- Что ж, я согласился, - сказал майор. - А что еще мне оставалось делать?
В тот же вечер мы подписали договор и сделали необходимые приготовления. На следующее утро я посетил офис страховой компании, и полис был оформлен.
- Вам не показалось странным, что незнакомый человек захотел помочь вам таким образом? – спросил я.
- Боюсь, что нет, - признался он. - Я был несказанно благодарен ему. И он был так добр. "Все, что угодно, лишь бы помочь члену клуба«Тэнкервиль» и офицеру", - сказал он. Он был готов поверить мне на слово относительно ситуации с моей тетей и заключил нашу сделку еще до того, как получил подтверждение моих слов.
Что ж, вот тут-то и начались мои проблемы. Моя тетя была в ярости, когда получила письмо от Афтона, в котором сообщалось о нашей договоренности. Она в тот же день вычеркнула меня из своего завещания. Оставался полис страхования жизни.
У него задрожали руки.
- Только когда я выяснил более точные детали, я осознал, в какую опасную ситуацию невольно попал. В случае моей смерти, каким бы образом она ни произошла, Афтон получит 20 000 фунтов стерлингов. Святые небеса! - причитал он. - Мертвый я стою больше, чем живой!
- Вы поступили очень глупо, - сказал Майкрофт. - Это совершенно очевидно.
- Я пошел к Афтону, предложив вернуть все, что я был ему должен, - сказал Прендергаст. -Я был уверен, что смогу выиграть в карты достаточно, чтобы выплатить свойдолг. Я объяснил свое затруднительное положение, и он был готов принять мои условия о выплате первоначальной суммы с процентами. Он действительно отнесся к этому довольно разумно, учитывая обстоятельства. Однако полис по-прежнему действовал. Что ж, я больше не думал об этом до сегодняшнего дня.
Он прервал свой рассказ и взволнованно стиснул руки.
- Мне было брошено обвинение в шулерстве, - сказал он с надрывом. - Я клянусь, что оно совершенно беспочвенно, но до тех пор, пока я не буду оправдан, на мой единственный источник дохода наложен запрет. А если я не смогу выплатить долг, то я покойник. - На его лице выступили капельки пота. -Джентльмены, в своей жизни я сталкивался с такими ужасами, что не буду даже пытаться их описывать. Но должен признаться, что перспектива того, что может произойти в ближайшие несколько часов, наполняет меня невыразимым страхом. Сегодня вечером, когда я направлялся домой, я был уверен, что за мной следят.
- Вы видели, кто это был? – спросил я.
- Нет, я боялся оглянуться назад, - сказал он. - Я пробежал всю Пэлл-Мэлл, не зная, куда лучше пойти, пока я не вспомнил, что видел, как мистер Холмс входил в это здание. Ваш брат был настолько добр, что предложил мне убежище в трудную минуту. Но одному богу известно, что теперь со мной будет!
- И с тех пор он здесь, - хрипло сказал Майкрофт.
Я отвел своего брата в сторону, так, чтоб нас не слышал Прендергаст.
- Что ты намерен с ним делать? - поинтересовался я.
- Я не несу за него ответственности, - возразил мой брат.
- Его родственнице – тете – нужно обо всем сообщить.
- Он уже это сделал. Но она не хочет иметь с ним никаких дел. Она хочет держаться вдали от любого скандала.
- Тогда нужно найти деньги.
- Шерлок, что ты хочешь, чтобы я сделал, усыновил его? -Майкрофт выглядел оскорбленным. - Содержать тебя и так достаточно обременительно, не говоря уже о том, чтобы брать на себя заботы о еще каких-то обездоленных. Неужели ты считаешь, что я запросто могу достать такую сумму?
- Если ты отошлешь его, то подпишешь ему смертный приговор.
- Это не моя забота. И я склонен считать, что долги человека - это его собственное дело, - заявил Майкрофт. - Надеюсь, что однажды ты усвоишь этот урок.
- Ты не оставляешь мне выбора, - сказал я. - Если ты ничего не предпримешь, то я провожу его до дома.
Мой брат на два дюйма выше меня ростом, когда он делает себе труд воспользоваться этим. В тот вечер он попытался сделать это, но без особого эффекта, потому что я не намерен был отступать. У Майкрофта есть свои недостатки, но обычно можно быть уверенным, что в кризисной ситуации он поступит по справедливости, почувствовав угрызения совести.
-Очень хорошо, - сказал он, раздраженно вздыхая. - Я попрошу кого-нибудь отвезти его в Дувр. Поездка на континент сделает его недосягаемым для этого Афтона.
Холмс вытянул ноги и устремил взгляд на огонь. Дождь за окном становился все сильнее, размывая грань между серым небом и серыми зданиями.
- Ну что ж, Уотсон, - сказал он, снова набив трубку, - дело было сделано, и нам удалось увести Прендергаста без происшествий. Он покинул Англию обесчещенный, без единого пенни за душой, если не считать одежды, которая на нем была и этого маленького золотого кольца. То, что он остался жив, было еще большей удачей. Однако я не сбрасывал со счетов, что страхи Прендергаста были не более чем плодом его собственного воспаленного воображения. В конце концов, ничто не говорило о том, что Афтон планировал совершить убийство, чтобы возместить свои траты.
Именно настойчивость в оформлении страхового полиса подсказала мне, что мои инстинкты были верны. Я задумался о том, сколько было других, которым не настолько повезло. Что были и другие – в этом я был уверен. Когда преступнику удается достичь успеха, действуя в установленном им порядке, он уже далее неизменно придерживается выбранного курса.
Мне было нелегко напасть на след Афтона. Скандалы такого рода, как правило, остаются внутри семей, так что мне показалось, что первым делом я должен обратиться в сами страховые компании. Я сбросил со счетов более крупные ассоциации – потери порядка 20 000 фунтов стерлингов вызвали бы немало недоумения и потребовали бы тщательного расследования. Они также с большей вероятностью отклонили бы такое заявление. Поэтому я обратился именно к более мелким компаниям.
И в пятнадцатом из обойденных мной офисов, я, наконец, нашел свою цель. Агент, мистер Мартин Уорнер, побледнел при упоминании имени полковника Афтона, и мне потребовалось некоторое время, чтобы убедить его в том, что у нас общие интересы, прежде чем он рассказал мне все, что ему известно об этом джентльмене.
Три года назад, как сказал мне Уорнер, на Симеона Генри Финна был оформлен полис страхования жизни на сумму 30 000 фунтов стерлингов.
Премия была выплачена Афтоном, и он был назван единственным бенефициаром.
В то время Финну было двадцать восемь лет, и он вполне мог рассчитывать на то, что переживет действие полиса, в котором были оговорены точные обстоятельства, при которыхконтракт был бы расторгнут. У Уорнера не было никаких проблем с этим. Со времени принятия Закона об азартных играх 1744 года юридически невозможно застраховать жизнь другого лица, если не может быть продемонстрирован законный страховой интерес. Долг принес Афтону эти проценты, и он заплатил более высокую премию, чем обычно, чтобы включить пункт, оговаривающий, что выплата будет гарантирована даже в случае самоубийства застрахованного. Он также потребовал, чтобы полис был бесспорным, в результате чего у компании было изъято право оспаривать
претензию.
- Все было хорошо, пока несчастный Финн не был найден мертвым в своих комнатах в Олбани, с пустой склянкой лауданума под кроватью. Чтобы пощадить семью, следствие вынесло официальный вердикт о несчастном случае, и полис был выплачен. По словам Уорнера, эта сумма поставила компанию на грань банкротства. Другим, по его словам, повезло меньше.
В то время у него были свои подозрения, но поскольку Финн был найден в запертой комнате и ключ был при нем, расследование оказалось безрезультатным.
Однако, я был готов довериться впечатлениям Уорнера. Почему, по его словам, ключи находились при убитом? Зачем человеку, собирающемуся свести счеты с жизнью, прятать их в карман? И почему лауданум оказался под кроватью? Если, как он утверждал, склянка выпала из мертвой руки, то почему положение его рук был отдалено от кровати, когда его нашли?
В высшей степени проницательный человек, Уотсон! Проведя собственное расследование, он узнал о, по меньшей мере, восьми других компаниях, в отношении которых Афтон проводил подобную политику в течение десяти лет. После того, как он затребовал свои деньги, они были вынуждены закрыть свои двери.
Все это, по-видимому, указывает на какое-то преступление со стороны Афтона. Однако в выявленных случаях пять человек покончили с собой, а с остальными тремя произошли несчастные случаи. Кроме того, благодаря моим собственным усилиям я смог идентифицировать шесть других компаний, действие полиса которых было прекращено путем немедленной выплаты долга и процентов, без сомнения, родственниками, опасающимися последствий.
Вы поймете мою дилемму. Тот факт, что в некоторых случаях Афтон был готов принять платеж , в сочетании с характером долга и присущим человеку страхом позора, который заставляет его покончить с собой, мог бы свидетельствовать о том, что мы оклеветали человека, который, по сути, не сделал ничего плохого, кроме как протянул ближнему щедрую руку помощи.
Поэтому я был вынужден навестить всех оставшихся в живых родственников Симеона Генри Финна, чтобы узнать их впечатления об этом человеке.
Из всей семьи со мной разговаривала только его мать . Отец умер через год после сына, по словам миссис Финн, от «разбитого сердца». Когда речь зашла о полковнике Афтоне, эта дама была тверда в своих убеждениях.
- Мой сын никогда бы не покончил с собой! - заявила она.
- Долг был значительным, - сказал я. - Почему вы так уверены в этом?
- Потому что у него не было понятия о чести, мистер Холмс. Долг для него ничего не значил. Действительно, в то утро, когда его нашли мертвым, я получила от него письмо, в котором говорилось, что он намерен покинуть страну, чтобы бежать от своих кредиторов.
По моей просьбе она предъявила это письмо. Несмотря на заверения миссис Финн в обратном, я мог видеть, что слова Финна о его "уходе" могут быть истолкованы и в другом значении.
- Он был прожигателем жизни, - сказала миссис Финн. - Он был знаком со всеми грехами этого мира и упивался ими. Мы ничего не могли с ним поделать. Но, несмотря на все это, он был моим младшим сыном. Мы нашли бы деньги. Если бы он рассказал нам о своем затруднительном положении, я бы продала все, что у меня было, чтобы избавить его от этой участи.
- А потом, когда я уже думал, что все уже сказано, миссис Финн сделала мне последнее откровение.
- Его смерть убила его бедного отца, в этом я уверена, - сказалаона. - Он был шокирован тем, что Симеон осмелился рассчитывать на наследство. Он оставил его без единого пенни. Затем последовало обвинениев мошенничестве. Это привело его в ярость. Но у него было доброе сердце, мистер Холмс. Он бы простил Симеона, будь у него время.
Наконец-то появилась закономерность.
- Мошенничестве? – спросил я.
- В карточной игре, - объяснила эта леди. - Из-за этого он был исключен из своего клуба. Он умер в ту же ночь.
- И как назывался этот клуб?
- Тэнкервилль.
Кто-то скажет, что совпадения происходят с гораздо большей частотой, чем могла бы позволить Вселенная. Однако я утверждаю, что все это не может происходить в одном и том же клубе с одним и тем же обвинением в адрес члена клуба, который был в долгу перед одними и теми же джентльменами. Согласитесь, что это было чересчур. И поскольку по прошествии стольких лет след уже оборвался, стало очевидно, что с моей стороны необходимо провести тщательное расследование. Как и следовало ожидать, Майкрофт был менее в этом убежден.
- Не может быть и речи! - сказал он, когда я задал ему этот вопрос.
- Все, что мне нужно, - это твоя рекомендация для моего вступления вТэнкервилльский клуб, - сказал я ему. – В свое время потребуется еще и письмо, лишающее меня наследства.
Какими бы вескими ни были его аргументы в пользу обратного, он был во власти более могущественных сил. Премьер-министр узнал о роли Майкрофта в оказании помощи человеку, обвиняемому в мошенничестве, покинуть страну, и это произвело на него не самое лучшее впечатление. Это, вкупе с разрастающимся скандалом, который угрожал высокопоставленному члену правительства, в конечном счете повлияло на его решение.
Итак, несколько дней спустя я вошел в "Танкервиль", приняв вид праздного прожигателя жизни при полном параде и совершенно беспечного, когда дело доходило до денег. Если я все оценил правильно, то был уверен, что привлеку внимание Афтона. И действительно, после недели, проведенной за карточными столами, ко мне подошли двое и пригласили меня присоединиться к ним за игрой в баккара. Я могу постоять за себя за игрой в карты, но играя против этих двоих я вскоре почувствовал себя не в своей тарелке.
Более прекрасной пары карточных шулеров я никогда не встречал. О, это было сделано очень искусно. Ложные тасовки, сдача снизу, дёржка (замена карт, заключающаяся в том, чтобы первую карту положить на место второй, а вторую - на место первой) – в ту ночь я кое-чему научился.
Я продолжал играть, безрассудно удвоив свои ставки из чистой бравады, подозревая, что это был первый акт в драме Афтона, и к концу вечера я проиграл 6000 фунтов стерлингов. Я написал им записки с обещанием расплатиться к завтрашнему дню и удалился в курительную комнату, чтобы утопить свои печали в бренди. Именно тогда ко мне подошел человек, который представился полковником Фрэнсисом Афтоном.
Афтон был высоким и жилистым, ему было около шестидесяти лет, с худым, но красивым лицом, пытливым взглядом карих глаз и седеющими волосами, начинающими редеть у висков. Ранение поставило крест на его военной карьере, ибо у него была нетвердая походка, и он с некоторым трудом занял свое место напротив меня. На золотой цепочке от часов он носил крупный опал, грубо ограненный и отполированный - прекрасная любительская работа.
Существует распространенное мнение, что опалы приносят несчастье, но здесь был человек, который либо смеялся в лицо суевериям, либо имел какие-то личные причины держать их при себе. Я пришел к выводу, что тут было и то, и другое, и в последнем случае я позже узнал, что он нашел опал, о котором идет речь, в Австралии и сам попытался разрезать его на части. Опять же, это немалый подвиг, поскольку в ходе этой операции опалы могут быть повреждены. Итак, перед нами был человек незаурядной отваги. Его послужной список подтверждал это наблюдение. Он был в Крыму, в Инкермане, в составе 20-го пехотного полка, где служил с отличием. История о том, как он стал одалживать деньги бедным молодым людям, стоила того, чтобы ее выслушать.
- Мистер Шерлок Холмс, не так ли? - спросил он. Я жестом пригласил его присоединиться ко мне.
- Я слышал, вам сегодня немного не повезло за игорным столом.
- Пустяки, сэр, - ответил я.
- Возможно, для вас. Но для других это небольшое состояние. - Он сделал глоток бренди и задумался. - У вас есть средства, чтобы заплатить?
- Рано или поздно заплачу.
- А. - Он осторожно поставил свой стакан на стол. - По моему опыту, мистерХолмс, такие люди не считают терпение добродетелью.
- Возможно, это и так. Однако у меня нет другого выбора.
- Хорошо, - сказал он, подавшись вперед в своем кресле с видом человека, собирающегося
поделиться сокровенным, - что, если я скажу вам, что в состоянии покрыть ваш долг?
- Зачем вам это делать? - спросил я.
Он пожал плечами.
- Когда-то я был молод. Я знаю, каково это - быть стесненным в средствах из-за нехватки
денег. Кроме того, если джентльмен не может помочь члену своего клуба, то какой, к дьяволу, прок от членства?
Все это было очень правдоподобно и совершенно невероятно. Как я и ожидал, приманка вот-вот должна была повиснуть передо мной, и паук был готов к прыжку.
- И что вы хотите получить взамен этого? – спросил я.
Он достал свой портсигар и предложил мне сигарету.
- Компенсацию.Скажите, рассчитываете ли вы получить какое-нибудь наследство от ваших родственников?
- У меня есть только брат, - сказал я, прикуривая сигарету от спички, которую он поднес мне. – Возможно, вы знаете его – это Майкрофт Холмс. Он тоже член Танкервильского клуба.
Он прищурился, пытаясь вспомнить.
- Это такой крупный малый, обычно сидящий где-то в углу и жалующийся на шум?
Я кивнул.
- Он выплачивает мне небольшую ренту. Он так скуп, что я жил бы в бедности, если бы не имел преимущества жить своим умом.
- Вы его единственный родственник, - задумчиво произнес Афтон. - А что, если мы будем рассматривать это как ссуду под залог вашего будущего наследства? Надеюсь, вы упомянуты в его завещании?
- Я подтвердил, что да, и таким образом дело было сделано, - сказал Холмс, поднимаясь со своего места, чтобы размять затекшие конечности. Он прошелся по комнате, что позволило мне закончить свои записи, и к тому времени, когда он выглянул в залитое дождем окно и с отвращением задернул штору, я был готов записывать следующую главу его рассказа. Он встал перед камином и неторопливо продолжил.
- В тот вечер мы составили временный контракт, и деньги были выплачены.
На следующее утро я явился в офис страховой компании.
Мое беспокойство по поводу того, что они узнают меня, было необоснованным, несмотря на то, что эта компания была одной из многих, которые я посетил во время своего предварительного расследования. Требования были выполнены, и полис был должным образом оформлен и заверен печатью.
Следующим этапом в этом мрачном фарсе стало письмо, которое Афтон отправил Майкрофту. Я был у него, когда он получил его. Он прочел мне свой ответ, тут же лишивший меня наследства. Поставив свою подпись, он вздохнул, отложил ручку и ущипнул себя за переносицу.
- Я только что дал Афтону мандат на твое убийство, - с трудом вымолвил он.- Скажи мне, что ты знаешь, что делаешь, Шерлок.
Я обрисовал ему свой план. Я пойду к Афтону, чтобы предложить альтернативу, с помощью которой я вернул бы ему эту сумму в рассрочку плюс проценты. Афтон, естественно, согласился бы, чтобы не вызывать подозрений. Затем, вскоре после этого, было бы выдвинуто ложное обвинение в мошенничестве, чтобы лишить меня единственного источника дохода. Когда -и если он, в самом деле, попытается убить меня,- то сработает наша собственная ловушка.
Все прошло именно так, как я и ожидал. Соглашение было заключено, и я продолжил свое необдуманное поведение. Прошло несколько вечеров, и ко мне снова подошли те же джентльмены, что и раньше в клубе. Мы сыграли несколько конов, в ходе которых мне позволили выиграть, а потом поднялся шум. В колоде была обнаружена крапленая карта, и на меня был направлен указующий перст.
В тот же вечер меня выгнали из клуба с запретом возвращаться туда впредь. Таким образом, я оказался в том же положении, что и несчастный майор Прендергаст.
Чтобы придать достоверности моему новому образу жизни, я снял комнаты в одном из лучших районов Вестминстера. Именно в них я сейчас и возвращался. Я шел пешком, чтобы дать тому, кто следовал за мной, шанс показать свою силу. Однако я был разочарован. В отличие от Прендергаста, я не смог обнаружить присутствие бесшумного убийцы и добрался до своей двери незамеченным и невредимым. Я уже начал думать, что у майора был причудливый нрав, пока, пошарив у себя под кроватью, не обнаружил, что пустая бутылочка из-под лауданума уже была на месте. Им не нужно было следовать за мной. Они знали, где я жил. Место моего убийства было подготовлено.
Чего я не знал, так это того, как они этого добьются. Я принял меры предосторожности, проверив, надежно ли закрыто окно, и вынул ключ из входной двери. Это не спасло юного Финна, но не было никакого смысла предоставлять моим потенциальным убийцам легкий доступ в комнату, поворачивая ключ в замке с другой стороны. Удовлетворенный тем, что в комнате не скрывалось никаких затаившихся существ, готовых вонзить отравленные клыки в мою плоть, или газа, вытекающего из поврежденной каминной полки, я лежал в темноте на своей кровати и ждал.
Я был убежден, что покушение будет предпринято в ту ночь, последовав за моим позором и изгнанием из клуба. Если бы я не совершил прыжок по собственной воле, то меня бы столкнули. Стрелки отсчитывали проходящие часы, и время шло. Затем, когда далекие удары курантов Биг-Бена пробили три часа, я услышал слабое шипение. Я сел, прислушиваясь, чтобы определить
источник звука. Уверенный, что он доносится из окна, я попробовал направиться в том направлении. Именно в этот момент у меня вырвался совершенно непроизвольный хохот.
Холмс затянулся, выпустив большое облако дыма, которое повисло перед лампой, приобретя янтарный оттенок.
- Я думаю, вы знаете меня достаточно хорошо, Уотсон, чтобы понимать, что я не из тех, кто склонен хохотать.
-Я много раз слышал, как вы смеетесь, - признался я.
- Совершенно верно. Но смеяться в момент крайней сосредоточенности мне совсем не свойственно. От одного смешка я мог отмахнуться, но потом за ним последовал другой и еще один, пока я совсем не обессилел от смеха. Я осознал серьезность своего положения. Меня целенаправленно травили оксидом азота. Как я поднялся на ноги, я никогда не узнаю. Я помню, что был слаб, как новорожденный младенец, и простое усилие встать было совершенно изнурительным. Каким-то образом я добрался до окна, но обнаружил, что оно закрыто точно так, как я его оставил. Я стал возиться с запором, но мои пальцы одеревенели и, казалось, были из свинца. Сама комната как будто накренилась на бок, странное ощущение, которое только усилило мое чувство замешательства.
Я умирал, Уотсон, и если бы в те последние минуты у меня не осталось хоть крупицы здравого смысла, я бы наверняка погиб. Вместо этого я схватил стул и швырнул его в оконное стекло.
При этом дыхание Холмса, словно заново переживавшего этот момент, участилось, и легкий румянец окрасил его бледные щеки.
- Никогда еще я не был так благодарен за глоток лондонского воздуха, проникший сквозь это разбитое стекло, - продолжал он. – Я сделал глубокий вдох, и туман в моем разуме начал проясняться. У меня был свой ответ на вопрос, как юный Финн встретил свой конец. Можно было бы надеяться, что среднестатистический врач сможет отличить смерть, вызванную лауданумом, от другой, вызванной оксидом азота. Однако в данном случае масса улик указывала на первое, и все, что не соответствовало этому, было отброшено как аномалия.
Что касается способа исполнения, то при осмотре я обнаружил на полу небольшую деревянную пробку. В мое отсутствие в углу оконной рамы было просверлено отверстие,которое было скрыто этой заглушкой и тонким слоем краски и сажи. Когда снаружи вставлялась трубка или небольшой патрубок, заглушка вынималась, и газ проникал в помещение. Если бы не ковер под окном, меня бы насторожил звук от ее падения на пол. Не часто мне приходится признавать ошибку, Уотсон. Однако,если бы не величайшая удача в ту ночь, я должен был понести высшую меру наказания за то, что оказался не на высоте положения. Это был полезный урок о необходимости наблюдения.
Не было у меня и преступника. Кто бы это ни сделал, он взобрался по водосточной трубе с баллоном оксида азота к моему окну на третьем этаже.Немалый подвиг для обычного человека, не говоря уже о полковнике с его старым ранением. Я уже знал, что он нанимал лакеев – присутствие карточных шулеров в клубе было достаточным доказательством, но этот проворный малый, очевидно, был кем-то другим. Взяв это на вооружение, я убедил своего брата согласиться сделать вид, что покушение на мою жизнь было успешным. Он идеально сыграл роль скорбящего родственника. Сообщение о моей смерти должным образом появилось в прессе и дало мне еще один день для завершения моего расследования.
Оксид азота - это не то, что можно найти на полках местной аптеки. Должно быть, он был похищен по заказу, потому что это явно не то, что вор мог бы решить похитить в первую очередь. К середине утра, за счет хорошей кожаной обуви, я нашел пострадавшего дантиста в Челси, заведениекоторого было ограблено несколькими днями ранее. Был украден баллон с оксидом азота, а вместе с ним и маленький кусочек золота, который в тот день был удален из зуба пациента.
На это легко не обратить внимание, но это ценная подсказка! Я дал задание своим Нерегулярным отрядам , и к концу дня у меня было имя ростовщика в Олдгейте, который принял золото в счет погашения долга. Личная просьба и соверен облегчили его совесть , и за эту цену я узнал личность вора, Джона Финча, бывшего акробата в бродячем цирке, выступавшего под псевдонимом «Летающий зяблик», пока ослабление здоровья не положило конец его карьере. Перспектива попасть в петлю палача вскоре развязала ему язык, как только прибыла полиция. Если требовалось дополнительное подтверждение его причастности к преступлению,то в его комнатах был обнаружен пустой баллон с оксидом азота. Он сохранил его для того, чтобы продать по цене металлолома. Видите, Уотсон, как пагубна бывает бедность. Даже с учетом суммы, которую он должен был получить от полковника Афтона, он сохранил компрометирующие его улики, чтобы заработать еще несколько пенни.
После этого оставалось только ждать, пока Афтон сделает свой ход.
Соответственно, на следующее утро я отправился в офис страховой компании с двумя констеблями и инспектором Монкрифом из Скотленд-Ярда. Полковник не замедлил явиться с подачей заявки по страховому полису.
На этом месте своего повествования Холмс удовлетворенно улыбнулся.
- Можете себе представить его удивление, когда он увидел меня. От пустых угроз полковник быстро перешел к оскорблениям, когда Монкриф сказал ему, что его сообщник обвинил его в смерти Симеона Генри Финна и нескольких других людей, погибших в результате отравления оксидом азота, несчастных случаев и убийств, обставленных как самоубийство.
-Будьте вы прокляты, Холмс! - бушевал он, пока они надевали на него наручники.
- Зачем вы это сделали, полковник? - спросил его Монкриф.
Видя, что игра проиграна, Афтон успокоился и усмехнулся. –Из-за денег, из-за чего же еще?
- С вашего позволения, сэр, должен сказать, что это довольно безжалостно.
- Какая еще от них польза? - заявил Афтон с раздражением, предназначавшимся мне. - Я видел, как на поле боя погибли тысячи человек, каждый из которых стоил десяти этих бездельников. Лучше, чтобы их смерть принесла мне хоть какую-то выгоду, чем чтобы они растрачивали свое бессмысленное существование в ущерб всем остальным!
Таков был конец этого дела. Сообщники Афтона в клубе были задержаны, а Прендергаст оправдан. Позволю себе заметить, у него действительно есть веская причина ,чтобы помнить меня. Что касается меня, то этот опыт меня обогатил. Пренебрежение мельчайшими деталями - это ошибка, которую я больше никогда не совершу.
Тут Холмс вздохнул, и его взгляд переместился далеко за пределы нашей прокуренной комнаты, куда-то в далекое прошлое.
- Когда они уводили Афтона, я увидел отблеск огня в его прекрасном опале, когда на него попал свет. Знаете, Уотсон, римляне верили, что опал наделяет своего владельца даром невидимости, что делает его привлекательным талисманом для воров и грабителей? Точно так же в средневековье его приравнивали к"Дурному глазу" из легенд и приписывали ему способность приносить несчастье. Какая ирония, что полковник Афтон выбрал для себя именно этот драгоценный камень.
Он выбил табак из трубки и бросил ее на каминную полку.
- Но хватит этого уныния. Дождь прекращается. Пора обедать,мой дорогой друг, после этого прогуляемся по парку, а затем концерт.
- Сегодня вечером в ”Савойе" идет комическая опера, - предложил я.
- Не самый лучший выбор на мой вкус, - сказал Холмс, - но подходящий, учитывая историю, которую вы только что услышали. В конце концов, добровольный смех - лучшее лекарство!


«- Я слышал о вас, мистер Холмс. Я слышал от майора Прендергаста, как вы спасли его
от скандала в клубе Тэнкервилл.”
- А-а, помню. Он был ложно обвинен в нечистой картежной игре.”

Джон Опеншо и Шерлок Холмс
“Пять зернышек апельсина”